2 ноября 1914 года Российская империя объявила войну Турции. Россия при этом не была агрессором, а отвечала на агрессию. Объявлению войны предшествовали сто дней закулисных дипломатических сделок, бесчестного торга, наглого шантажа и бессовестных провокаций. Турцию столкнули в войну молодые авантюристы, стоявшие у руля дряхлой империи. В результате империя перестала существовать, а на ее развалинах, при активном участии империалистической Европы родился монстр, известный теперь под названием "Ближний Восток". Этот регион в наши дни является привычным инкубатором горячих и кровавых новостей. Практически вся эта территория в начале 20-го века находилась под прямым или номинальным контролем оттоманской империи. Первая мировая война сломала ей хребет и выпустила из бутылки джиннов не одного, а нескольких десятков национализмов – джиннов, которые продолжают терзать планету до сих пор. Без понимания обстоятельств развала имперской Турции и возникновения на ее месте "национальных" государств невозможно объективно оценивать то, что сейчас происходит в Сирии, Египте, Ливане, Ливии, Израиле, Ираке, Аравийском полуострове и в странах исламского Магриба, Греции, на Балканах и самой Турции.
Непосредственно перед началом войны власть в Турции захватила группа молодых авантюристов, называвших себя "Партия Молодая Турция", или младотурки. Европейцы неадекватно понимали природу происходящего в разваливающейся оттоманской империи. Британский посол Лаузер, основываясь на косвенных признаках сомнительного свойства, пришел к выводу, что младотурки являются представителями "еврейской конспирации с прогерманским уклоном". В своем докладе в МИД он писал: "Ориентальный еврей умело манипулирует оккультными силами, и их посредством установил свой контроль над Оттоманской империей. Еврей ненавидит Россию. Правительство, в какой-то мере дружественное по отношению к России превращает еврея, в определенной степени, во врага Британии…я думаю, что германцы это очень хорошо понимают и принимают в расчет".
Традиционно считается, что турок в германские объятия подтолкнул Уинстон Черчилль, бывший в начальный период войны морским министром Британии. Черчилль инициировал решение о конфискации двух строившихся на британских верфях турецких дредноутов – Reshadieh и Sultan Osman. Оба корабля были очень современными и очень мощными – на Sultan Osman было установлено больше тяжелых орудий, чем на любом другом корабле, построенном до него.
У самой Британии было всего на семь дредноутов больше, чем у Германии. Добавление двух новейших кораблей создавало немедленное тактическое преимущество, при том, что все полагали, что война будет скоротечной и времени на строительства новых кораблей попросту нет. В то же время, Reshadieh и Sultan Osman в руках немцев или их союзников могли существенно изменить баланс сил на море, и, с определенной натяжкой, изменить сам ход войны.
Корабли должны были стать ядром современного турецкого флота и дать возможность империи противостоять грекам в Эгейском море и русским – в Черном. Строительство кораблей стало возможным благодаря патриотической подписке – сбору средств по всей империи. Женщины продавали свои украшения, а школьники отдавали карманные деньги.
После конфискации по всей империи прокатилась мощная волна антибританских демонстраций. Возмущенные школьники и женщины требовали возврата пожертвований или дредноутов.
В Берлине, между тем, кайзер Вильгельм лично потребовал, чтобы ранее отклоненное предложение турецкого военного министра Энвера о союзе было рассмотрено. Австрийский ультиматум Сербии - искра, разжегшая первую мировую войну, был предъявлен за день до этого.
1 августа стал решающим днем переговоров. Точные детали его неизвестны, но результатом стало то, что три младотурка – министр внутренних дел Талаат, военный министр Энвер-Паша и министр иностранных дел принц Саид Халим вовлекли империю в военный альянс с Германией. Статья 4 договора гласила: "Германия обязуется военной силой, в случае необходимости, защитить оттоманские территории, если они окажутся под угрозой".
Данное обещание на протяжении нескольких десятилетий сбивало с толку исследователей истории конфликта. Немцы рассматривали турок в качестве союзника с армией самого сомнительного качества. Только недавно, после открытия германских архивов картина прояснилась. Турки цинично обманули немцев, предложив им, в качестве компенсации за гарантию все те же дредноуты Reshadieh и Sultan Osman. Договор с немцами был подписан 1 августа, официально о конфискации дредноутов британцы объявили 3 августа, но турки знали о ней уже 29 июля.
С 1 августа в Константинополе шли переговоры о форме турецкого участия в войне. Стороны пришли к заключению, что в будущей кампании важнейшим будет господство на море. Они договорились о том, что мощные германские корабли Goeben и Breslau, находившиеся в Средиземном море, могут пройти в Черное море и усилить оттоманский флот. В этом случае турецкие армии могли бы вторгнуться в Россию без помех. Энвер знал, что у него уже нет Osman, но немцы этого не знали, и ожидали, что мощный дредноут, выстроенный британцами, присоединится к их флоту в Северном море и, до некоторой степени компенсирует уход Goeben и Breslau в Черное море. Командир германской средиземноморской эскадры контр-адмирал Вильгельм Сушон получил соответствующий приказ ранним утром 4 августа. Между тем, в Константинополе великий визирь и германский посланник обсуждали условия прохода Goeben и Breslau через Дарданеллы. Если бы турки отказали в проходе, германцы оказались бы зажатыми между турецкими фортами и британским флотом. 6 августа турки поставили немцам ультиматум – проход был возможным, но при выполнении шести условий. Первым, и самым важным была отмена "капитуляций" - привилегированного положения немцев и других европейцев в Константинополе. Остальные описывали участие Турции в разделе завоеванных земель, в случае, если бы Германия выиграла войну. С точки зрения немцев, ультиматум был возмутительным, но у них не было выбора – турки, в буквальном смысле слова, взяли их на мушку, используя в качестве инструмента шантажа дальнобойные британские орудия.
Оттоманский шантаж Германии на этом не закончился. Посол фон Вангенхайм не успел оправится от принятия ультиматума 6 августа, как за ним последовал ультиматум 9. Великий визирь сообщил ему, что Турция для вида намерена присоединиться к Греции и Румынии, создав "пакт нейтралитета". В этом случае, что-то необходимо было сделать с германскими военными кораблями, находившимися в турецких территориальных водах. Принц Саид Халим предложил их официально "купить". Покупка должна быть фиктивной, и турки не намеревались платить за нее. Визирь продавал немцам эту аферу как единственный способ спасения кораблей и сохранения видимости турецкого нейтралитета.
Германский посланник фон Вангенхайм отказался. Турецкое правительство издало фальшивую прокламацию о покупке кораблей, сообщив, что заплатило за них 80 миллионов марок. По оттоманской империи прокатилась волна радостного возбуждения. Фон Вангенхайм был вынужден телеграфировать в Берлин, что в случае отмены "покупки" общественное настроение резко изменится и отношениям с Германией будет нанесен непоправимый ущерб. Скрипя зубами, Берлин согласился с турецким предложением. 16 августа на официальной церемонии морской министр Джемаль-Паша принял "купленные" суда в состав оттоманского флота.
У турок не было моряков, способных управлять такими сложными и современными кораблями, поэтому было принято решение о том, что германские команды останутся на борту. Немцам раздали фески и турецкую форму, и формально зачислили в состав оттоманского флота. Сушон был назначен командиром "турецкой черноморской эскадры".
10 октября младотурки проинформировали немцев, что готовы немедленно вступить в войну и разрешат адмиралу Сушону атаковать Россию. Условием было получение от Германии двух миллионов турецких фунтов золотом для поддержки турецких армий. Германцы немедленно отправили золото через нейтральную Румынию – 2 миллиона фунтов 12 октября и еще миллион 17 октября.
После этого правительство, нежелавшее вступать в войну "передумало" – оно намеревалось забрать германское золото, но сохранить нейтралитет. Энвер сообщил об этом немцам 23 октября. Он отказался от попыток убедить своих сотоварищей вступить в войну. Он решил, что если Турция не может объявить войну союзникам, то следует совершить провокацию и заставить союзников объявить войну Турции. Инструментами провокации стали все те же германские корабли Breslau и Goeben. Энвер секретно разрешил атаковать Сушону российские корабли. План заключался в том, что потом турки заявили бы, что русские атаковали их корабли.
Сушон, однако, нарушил турецкие инструкции и подверг бомбардировке российское побережье. У него был собственный план – "заставить турок, даже против их воли, распространить войну". Корабли эскадры Сушона подвергли обстрелу и торпедной атаке российские порты Одесса, Новороссийск, Феодосия и Севастополь. Goeben был поврежден ответным огнем российских батарей в Севастополе и спешно ретировался, преследуемый тремя российскими миноносцами. Breslau выпустил более 300 снарядов по Новороссийску, затопив 14 российских, французских и британских кораблей.
Независимо от того, как именно Турция оказалась в войне, подтолкнул ли ее к катастрофе Черчилль, или она была втянута во всемирную бойню Энвером и Сушуном, результат был ясен современникам уже тогда. Премьер Асквит в речи 9 ноября сказал: "Эта война – звон поминального колокола по эре турецкого доминирования не только в Европе, но и в Азии".
Британское решение демонтировать турецкую империю исполнило предсказания, которые множество европейцев высказывали на протяжении столетий: пост-оттоманское будущее Ближнего Востока будет определено одной или несколькими европейскими державами.
Поэтому, хотя бы одну вещь лидеры Британии в 1914 году осознавали очень хорошо: вступление Турции в войну означало конец империи, передел, а точнее, создание современного Ближнего Востока.
04.11 11:10 MIGnews.com 
Командир германской средиземноморской эскадры контр-адмирал Вильгельм Сушон получил соответствующий приказ ранним утром 4 августа. Между тем, в Константинополе великий визирь и германский посланник обсуждали условия прохода Goeben и Breslau через Дарданеллы. Если бы турки отказали в проходе, германцы оказались бы зажатыми между турецкими фортами и британским флотом. 6 августа турки поставили немцам ультиматум – проход был возможным, но при выполнении шести условий. Первым, и самым важным была отмена "капитуляций" - привилегированного положения немцев и других европейцев в Константинополе. Остальные описывали участие Турции в разделе завоеванных земель, в случае, если бы Германия выиграла войну. С точки зрения немцев, ультиматум был возмутительным, но у них не было выбора – турки, в буквальном смысле слова, взяли их на мушку, используя в качестве инструмента шантажа дальнобойные британские орудия. 